Сакральный продукт. Юрий Дракохруст – о пропавшей картошке

В Беларуси из продажи пропала картошка — звучит как плохой анекдот.

Она не то чтобы совсем уж пропала, но то есть, то нет, надо искать. А если и есть, то не лучшего качества. И цена заметно выросла. Словом, классический дефицит советских времен — не то, чтобы совсем нет. Но в общем-то нет.

Самая картофельная страна мира

Для Беларуси это не просто нехватка одного из продуктов. Картошка (по-белорусски бульба) — это национальный символ, одна из основ идентичности. В стране поставлены даже несколько памятников бульбе. Но и не только символ. По данным агентства ООН по продовольствию, белорусы едят картошки больше всех в мире: по 178 килограммов в год на человека — примерно по полкило в день на каждого, от младенцев до стариков. Для сравнения: в Украине — 131 килограмм на человека (второе место в мире), в России — 112 килограммов на душу населения (четвертое место).

И как картошка может пропасть из продажи в самой картофельной стране мира?

Проблема признана уже и на высшем политическом уровне. В мае Владимир Путин на заседании наблюдательного совета организации "Россия — страна возможностей" заявил: "Картошки-то не хватает у нас, оказывается. Разговаривал с Александром Лукашенко, он говорит, что и у них уже все продали в Россию".

Лукашенко в конце мая признал, что о картофеле сейчас "очень много разговоров": "Особенно после совещания у президента России, где он там пошутил по поводу картошки. Но для нас это очень серьезный вопрос. В каком плане? Чего-чего, но картошку мы выращивать умеем. Надо вырастить столько, чтобы хватило нам и России".

Но это обещание касается будущего. Не было сказано, что с картошкой в стране никаких проблем нет. Они очевидно есть.

Как так случилось?

Самое популярное объяснение — в России повысилась цена, вот всю бульбу и отвезли туда. Это заявляют белорусские чиновники, эту трактовку, судя по словам Путина, ему озвучил и Лукашенко.

Другие объяснения более туманны и противоречивы. Одни чиновники заявляли, что в так называемые стабилизационные фонды — государственную систему хранения запасов овощей и фруктов для продажи до нового урожая — заложили картошки столько, сколько нужно. Но при этом другие чиновники сообщали, что с поставками из стабфондов в магазины есть проблемы.

Говорилось и говорится также об ажиотажном спросе на картошку — в январе-феврале продали населению бульбы на 40% больше, чем за первые два месяца прошлого года.

Результат — как в СССР. Как писал исследователь коммунистических экономик Янош Корнаи, когда нехватка товара составляет 5%, он исчезает не в 5% магазинах, он исчезает во всех. Что белорусы и наблюдают уже несколько месяцев.

"Красный свет" для цен

Официальные объяснения, возможно, и справедливы. Но неполны. Дело в том, что еще в октябре 2022 году правительство издало постановление о жестком регулировании цен. Поначалу за его невыполнение бизнесменов даже привлекали к уголовной ответственности. Но и позже санкции за нарушение постановления оставались суровыми, а ассортимент товаров, цены на которые сдерживались административным запретом, — довольно широким.

И еще осенью прошлого года представители фермерских объединений предупреждали, что с картошкой в 2025 году в стране могут быть проблемы. По их словам за год выросли затраты на удобрения, топливо, запчасти, зарплату, а установленная предельная цена не только не позволяет заработать, но и делает производство картофеля убыточным. В результате многие хозяйства уменьшили площади под посадку картофеля.

За годы своего правления Лукашенко практиковал "ручное управление" ценами не единожды. Первый раз "замораживание цен" произошло еще осенью 1994 года — через несколько месяцев после его прихода к власти. После российского дефолта 1998 года цены тоже некоторое время регулировали "вручную". Вся страна потешалась тогда над двусмысленной фразой Лукашенко: "Только я взялся за яйца, как пропало масло".

На самом деле тут стоит удивляться не теперешнему дефициту картошки, а тому, что дефицит на множество товаров не возник сразу после постановления 2022 года, которым искусственно заморозили рост цен. Почему в Беларуси не образовался тотальный дефицит едва ли не на все, как это было в СССР? Экономисты из независимого исследовательского центра BEROC объясняли это тем, что белорусские власти в регулировании цен соблюдали все же некую умеренность, стараясь не допустить дефицита.

Социально-экономическую природу этих мер чиновники объясняли как намерение "срезать жирок" у бизнеса. Бизнес, разумеется, был очень недоволен, он не считал такое перераспределение справедливым и не ощущал себя слишком уж "разжиревшим". Но в теперешней Беларуси протестовать против тех или иных мероприятий власти — себе дороже. И не только в сфере политики.

Впрочем, на эти жалобы бизнеса правительство в принципе реагировало. Последние годы прошли под знаком битв Лукашенко с его чиновниками. Хотя заморозка роста цен была оформлена постановлением правительства, душой этого начинания был именно Лукашенко. Он публично ссорился со своими подчиненными по этому поводу: члены правительства добивались корректировки регулирования цен, он всячески этим поползновениям противостоял. Так было и с предыдущим правительством Романа Головченко, и с новым, недавно назначенным, Александра Турчина. Турчину, кстати, Лукашенко в этом вопросе отчасти пошел навстречу, новый премьер добился в апреле некоторого ослабления жесткости ценового регулирования.

Батька заботится о нас

Но любопытный факт. Опросы населения, проведенные на заказ упомянутого центра BEROC, показали, что население административные меры по сдерживанию цен одобряет. Последний опрос прошел в апреле, когда картофельный кризис уже бушевал вовсю. За правительственные меры по регулированию цен — 63%.

Критики могут сказать, что опросы в условиях репрессивных режимов — не самый адекватный инструмент изучения общественного мнения. Но на самом деле в опросах в Беларуси респонденты далеко не всегда поддерживают позицию власти. Скажем, власти всячески расхваливают размещение в стране российского ядерного оружия. А в опросах это одобряют менее 20% респондентов.

Так что одобрение населением ценовой политики — это по крайней мере не только результат страха перечить власти. Представляется, что многим людям и правда нравится, что цены растут не слишком быстро. А что дефицит картошки, возможно, с этим регулированием неким образом связан — а причем тут это? — рассуждают многие. Причины же озвучены — всю бульбу в Россию вывезли, чиновники не подготовились к сезону, так получилось.

А насколько способы регулирования соответствуют святым принципам свободного рынка — многих белорусов это тем более мало беспокоит. Лукашенко это точно не беспокоит, он этим принципам никогда не присягал. А что до интересов бизнеса, то еще на заре своего президентства он обещал предпринимателей «стряхивать, как вшивых блох».

При всей относительности аналогий тут можно ее усмотреть в спорах по поводу разных аспектов политики президента США Дональда Трампа. По поводу многих мер Лукашенко его критики говорили, что он просто глуп, что просто не знает азов экономической науки. И теперь говорят. И про Трампа говорят.

Но народу ведь нравится. Может, не всему, может, и не большинству. Но тому, которому такие правители хотят нравиться — нравится.

Причем нравятся тут не только (и может даже не столько) последствия принимаемых мер, а, так сказать, стилистика, посыл, мировоззрение. Страдает считающий копейки белорус от роста цен, а Лукашенко этот рост приморозил. Они, правда, все равно растут и для экономики последствия не очень, но заботится же, старается.

Работяга где-нибудь в Детройте, сидящий без работы и считающий, что работу у него отняли иностранцы, думает про тарифы Трампа — правильно делает, может работа мне вернется. Может и нет, может даже цены вырастут, может кому-то от этого будет хуже — но заботится же Трамп обо мне, старается для меня. Хоть жирок срежет у тех, кто отобрал у меня работу.

Разумеется, Америка — не Беларусь, Трамп — не Лукашенко и аналогия — не тождество. Но можно заметить некое сходство политики, мотивированной мировоззрением своих избирателей.

И этот политико-психологический механизм работает. Лукашенко вот уже 30 лет правит. И не только при помощи силы.

Как система теряет устойчивость

Правда, потом иногда происходит сбой, как тот же внезапный дефицит картошки в Беларуси. Уж насколько незыблемы те экономические законы — вопрос спорный, но из них следует, что сильно зарегулированная система, где куча ограничений, исключений из них и исключений из исключений, оказывается неустойчивой и уязвимой для внутренних и внешних шоков.

Вот подскочила закупочная цена на картошку в России, там она оказалась вдвое больше, чем в Беларуси. А быстро отпустить ее у себя — а что Лукашенко скажет? Мог сбой произойти и на чем-то другом. И по другой причине.

В данном случае особенно сильную реакцию вызвало то, что кризис произошел на рынке, можно сказать, сакрального продукта. Исчезли б яйца или масло или что-то другое — не так бы болезненно воспринималось. Другое, кстати, тоже исчезло — лук, капуста, свекла. Но на фоне исчезновения картошки эти потери ощущались не так остро.

Не вызывает сомнений, что дефицит будет ликвидирован. Правительство уже приняло решение ослабить ограничения на импорт некоторых видов продуктов из "недружественных" стран. Цены на картошку поднимутся — они, собственно говоря, поднялись с начала кризиса. Этот кризис так или иначе разрешится. До следующего.

Изменит ли теперешний дефицит картошки общественные настроения в Беларуси, вызовет ли новый общественный подъем или даже взрыв? Скорее нет, чем да. Политические репрессии в стране не спадают. При этом доходы населения два последних года заметно растут.

Если вспомнить массовые протесты в Беларуси в 2020 году, то их породило уникальное стечение разнообразных обстоятельств. Но случается и так, что какой-то единственный вызов взрывает систему, казавшуюся незыблемой.

Белорусские либеральные экономисты всегда критиковали Лукашенко за его неосоветскую экономическую политику. Но один мой коллега в начале нулевых годов беседовал с "отцом монетаризма", патриархом экономического либерализма Милтоном Фридманом. Коллега спросил, как долго может существовать экономическая система, подобная нынешней белорусской. Вечность — ответил Фридман.

Впрочем, ошибаться могут и классики, а вечностям порой приходит конец.

Юрий Дракохруст – обозреватель Белорусской службы Радио Свобода

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции